Благодаря джазовому фестивалю и продуманной стратегии развития, крымский поселок Коктебель возвращает себе былую славу культурного и туристического центра
В последней декаде сентября в крымском поселке Коктебель состоялся пятый международный фестиваль «Джаз Коктебель–2007» — праздник не только хорошей музыки, но и свободы. Возможность вволю насладиться и тем и другим, а тем более объединить оба этих удовольствия на лоне природы, поразительно красивой в своей первозданной дикости, предоставляется современному обитателю постсоветского пространства нечасто. Поэтому неудивительно, что в дни фестиваля население поселка, уютно расположившегося во впадине, ограниченной горами и морем, увеличивается в несколько раз. В Коктебель летят на самолетах, едут в поездах, автобусах, собственных автомобилях — от старенького «Москвича» до навороченных «мерседесов» и «бимеров», а то и просто добираются автостопом.
Но если в выборе средств передвижения и комфортности места временного проживания в крымском поселке социальные, имущественные и возрастные различия поклонников джаза еще сказываются, то на самих концертных площадках все слушатели равны. В этом году организаторы фестиваля даже отказались от обустройства VIP-зоны — возвышавшегося перед сценой помоста с несколькими десятками стульев. Так что если раньше едкий афоризм из «Зверофермы» Джорджа Оруэлла насчет того, что «все животные равны, но некоторые из них более равны, чем другие», был отчасти применим и к «Джаз Коктебелю», то в этом сентябре чистота социального эксперимента по объединению общества, стихийно состоявшегося на коктебельской набережной перед домом-музеем поэта Максимилиана Волошина, была почти идеальной.
И оказалось, что совершенно разные по темпераменту и мироощущению — удачливые бизнесмены и потрепанные жизнью представители советской еще интеллигенции, юные «мажоры» и их хиппующие ровесники, все имущество которых помещается в одном рюкзаке, жители запада и востока Украины, украинцы и россияне, — короче говоря, все, кто приехал в Коктебель слушать джаз, прекрасно уживаются вместе. Расскажу о забавной детали. Организаторы отгородили для журналистской братии небольшую площадку, единственное преимущество которой состояло не в повышенном комфорте (журналисты, как и большинство слушателей, все долгие концертные вечера простояли, плотно прижатые друг к другу), а в том, что она была расположена прямо перед сценой. Тем не менее ее на всякий случай обнесли металлическими барьерами, похожими на те ограждения, которыми на столичном Крещатике не так давно разделяли «оранжевых» и «бело-голубых» демонстрантов. Со стороны пляжа, где вповалку, словно на лежбище морских котиков, вольготно расположились растаманы и прочие неформалы, барьеров не хватило, и вместо них натянули… две атласные ленточки вроде тех, которые барышни вплетают в косы. Выглядело это столь же смешно, сколь и трогательно — совсем в духе западных молодежных демонстраций 60−х годов, когда студентки втыкали цветы в стволы полицейских винтовок. Так вот — никто из самой проблемной (с точки зрения охраны порядка) неформальной компании не сделал даже и попытки преодолеть эту условную преграду.
Джазовый фестиваль в Коктебеле еще раз доказал нехитрую, но актуальную истину: в сегодняшней Украине (да и не только в ней) именно общие культурные предпочтения — самое верное средство объединения людей, формально разделенных на страты, национальности и прочее. И это, возможно, был самый главный урок «Джаз Коктебеля», являющийся логическим продолжением уникальных традиций человеческого общежития, заложенных в этом морском поселке еще с тех времен, когда в нем поселилась семья Волошиных. Недаром замечательный писатель Андрей Белый (идейный вдохновитель Серебряного века, одного из самых ярких явлений в нашей культуре) говорил, что дом Максимилиана Волошина — культурный центр не только тогдашней Российской империи, но и всей Европы. Но к этой теме мы вернемся позже, а сейчас поговорим о том, ради чего в Коктебель сейчас приехали за сотни и тысячи километров столько людей — о джазе.
Неслабый слабый пол
Итак, представьте себе — море, горы, ночь. Если встать к морю лицом, справа полнеба займет потухший вулкан Карадаг. Его причудливо выветрившиеся за миллионы лет скалы и днем выглядят жутковато, ну а ночью и вовсе соответствуют своим историческим прозвищам типа Чертов палец и т.п. Слева — гряда уходящих далеко в Коктебельскую бухту холмов (на одном из них — могила поэта Волошина). В светлое время дня они легкодоступны и очаровательно импрессионистичны (недаром самый главный из них назван Хамелеоном за способность менять цвет в зависимости от погоды и времени дня), но на фоне темного неба холмистая гряда кажется гигантским доисторическим животным, медленно погружающимся в мрачную морскую бездну. Ну и, наконец, само Черное (в прямом и в переносном смысле) море, которое ночью превращается из уютного водоема для купания в некий прадавний океан. Освещает картину лишь луна да протянувшаяся по воде лунная дорожка, которая пару лет назад настолько вдохновила одну из западноевропейских групп-хедлайнеров фестиваля, что музыканты тут же на сцене сымпровизировали строчки о ней в припеве к своей песне. А вся эта величественная панорама есть квинтэссенция того, чем берет за душу Коктебель каждого своего гостя — первозданной, не испорченной человеком дикостью. Тут в действительности, а не на словах, остаешься наедине с природой, причем такой, какой она была для наших предков, — чужой, опасной и вовсе не нуждающейся в человеке. И такое ощущение одиночества и ночной первобытной настороженности, ни на минуту не покидавшее наших предков, — как пропасть, которая и манит, и пугает одновременно.
Однако стоит повернуть голову — и ты уже на ярко освещенном островке цивилизации. Нино Катамадзе, только что спевшая великолепный джазовый вариант «Сулико», кричит со сцены: «Ребята, у вас есть свой джазовый фестиваль! Это круто!» И ребята в возрасте от пяти до шестидесяти пяти лет отвечают ей единым протяжным выдохом: Йе!..» Публика так же восторженно встречала и любые другие слова или песню Нино — она в Коктебеле, пожалуй, единственная выступала в статусе, как нынче принято говорить, примадонны, то есть звезды со своими безоговорочно преданными фанатами. Как ни были зажигательны и мастеровиты завершавшие «Джаз Коктебель» музыканты из знаменитой группы Us3, чей первый альбом был продан в США тиражом более миллиона экземпляров, как ни отрывались под них в разнообразных плясках народов мира публика и журналисты, но Нино Катамадзе & Insight по степени публичного обожания осталась на первом месте.
Разделить с ней эту первую ступеньку полное право имеет австрийская певица Fatima Spar со своей группой The Freedom Fries , которая после грузинской исполнительницы выступала в более сложных условиях. Ведь если Нино Катамадзе заранее чувствовала свою власть над коктебельской публикой, охотно и умело используя ее на сцене, то Фатиме такую власть предстояло завоевать. Однако когда эта девушка с восточной внешностью и балканским темпераментом, которые в ней удивительным образом соединялись с холодным шармом Марлен Дитрих, еще только встала перед микрофоном, изогнула бедро и небрежным жестом подтянула край юбки, сразу стало ясно — эта своего добьется. И добилась. Причем не только пением, в котором слились джаз и турецкие, балканские и ближневосточные ритмы и напевы, но и самоотдачей — так отвязно и самозабвенно на коктебельской сцене никто не плясал. И при этом (недаром я вспомнил о холодных глазах Марлен Дитрих) чувствовался четкий профессионализм в подаче себя: даже в самом разгаре танца певица умудрялась позировать для фотографов. Сначала — для зрителей, стоявших под одним краем сцены, потом — под другим, напоследок — в центре. Поэтому показавшаяся перед началом выступления группы почти нереальной цифра из фестивальной программки, свидетельствовавшая о том, что за прошлый год Fatima Spar & The Freedom Fries отыграли более 150 концертов в 15 странах мира, уже через четверть часа получила свое объяснение: самоотдача плюс профессионализм. Или, скорее, наоборот, — профессионализм, обязательным условием которого является полная самоотдача. Объяснение, скажем прямо, не очень оригинальное, но другого рецепта успеха в искусстве еще никто не придумал.
Воспользовалась таким же рецептом и завершавшая коктебельский фестиваль группа Us3, поставившая публику на уши миксом из хип-хопа, джаза и ритм-энд-блюза. Аналогичную музыку можно было услышать на прошлогоднем «Джаз Коктебеле» в исполнении Saskia Laroo Band, где труба «леди Майлз» аккомпанировала скороговорке ее чернокожего коллеги «Стьюлокс» Энди Нинвалле, но в исполнении Us3 похожий по составу коктейль был на пару десятков градусов крепче. И опять же — умом было понятно, что Коктебель лишь один из этапов тура знаменитой группы. И что, к примеру, диджей из Us3 демонстрирует свои трюки работы вслепую со стоящей на затылке вертушкой на каждом концерте, но в Коктебеле это выглядело как импровизация, вызванная симпатией к публике. Одним словом — мастера.
Однако мастерами на нынешнем «Джаз Коктебеле» были не только эти три группы. Отлично проявили себя в рамках общей фестивальной концепции, которая в этом году была сформулирована как соединение джаза и фольклорной музыки, эзотерический Exotic Band Олега Киреева, грузинский The Shin, объединивший джаз с национальным многоголосием и танцами, украинка Катя Chilly и группа Solominband, выдавшие, по мнению экспертов, замечательный образец украинской актуальной word music, французская певица Наташа Fialkowsky, трио пианиста Алексея Боголюбова и баяниста Константина Стрельченко и многие другие музыканты. Всего для участия в фестивале этого года, по словам председателя его оргкомитета Лилии Млинарич, было подано 467 заявок. Так что отбор был жестким.
Ренессанс по-коктебельски
А теперь снова о главном. Коктебель нельзя сводить только к джазу. Хотя, конечно, когда во время прогулки по поселку, обгоняя прохожих, слышишь обрывки фраз не про погоду или цены на местном базаре, а «они сюда всем музыкальным училищем приехали» или «представляешь, она на скрипке так и играла, не снимая тяжеленных фамильных перстней», кажется, что «волошинский» миф (ведь у каждого туристического города или поселка есть свой миф) постепенно уступает место мифу «джазовому». Но это не так. В автобусе, в котором я ехал из Симферополя в Коктебель, значительную часть мест заняли молодые ребята и девушки — типичные фестивальные туристы: дреды, всепогодные джинсы и куртки, рюкзаки с палатками. Кто-то из них читал брошюру, текста которой я из-за дальности не разобрал, однако картинки рассмотрел. На первой странице красовалась то ли Наталья Гончарова, то ли какая-то из жен декабристов, добровольно поехавшая за сосланным на сибирскую каторгу мужем, а на следующей — такие же знаменитые и трудно определяемые мужские персонажи пушкинской эпохи. Скулы у меня своротило мгновенно. Почему — поймет каждый, кто помнит, как в советское время миллионы представителей так называемой интеллигенции сбегали от телевизионных новостей и партийных съездов в так называемую пушкинистику и собирали мемуары декабристов, ни черта во всем этом не понимая. Но уже через десяток секунд скулы вернулись на прежнее место. «Эти ребята, — подумал я, — никуда не сбегают. Им это просто интересно. А, значит, выражаясь высоким стилем, они вольно или невольно восстанавливают связь времен.»
Иначе говоря, читая плохонькую, напечатанную на газетной бумаге брошюрку, ребята и девушки с дредами становятся хранителями (или, если угодно, потребителями) того, благодаря чему в первую очередь существует любая цивилизация — культурной традиции. Значит, в этот или другой свой приезд на джазовый фестиваль они зайдут в дом-музей Волошина и узнают, что сюда приезжали Андрей Белый, Осип Мандельштам, Михаил Булгаков, сестры Цветаевы, Алексей Толстой, будущий отец советской космонавтики Сергей Королев. А еще через некоторое время поймут, почему эти люди сюда приезжали. Вовсе не потому, что, будучи, по сегодняшним понятиям звездами, считали, что могут «туситься», как это принято нынче, только с себе подобными. А потому что, по словам директора волошинского дома-музея Натальи Мирошниченко, «они хотели общения, которого нигде в другом месте не могли найти». «Волошин же не говорил кому-то — мол, ты приезжай, а ты не приезжай. Приезжали все желающие. За лето здесь до шестисот человек останавливались. А Волошин умел этих абсолютно разных людей так соединить, чтобы всем было интересно и никто не чувствовал себя ущемленным. Это ведь был не литературный салон. Тут проходили элитные чтения, но в этом же доме мог получить ночлег идущий мимо путник. Обычно здесь жили от двух недель до месяца, но дети из больших городов, где тяжело жилось в двадцатые годы, могли оставаться здесь на все лето. С ними ставили спектакли, их учили и всегда обращались с ними как с равными», — рассказала «Эксперту» Мирошниченко.
Оказывается, в Коктебеле до сих пор еще остались люди, которые в детстве жили в доме Волошина и, став взрослыми, воссоздали в своих семьях вынесенный оттуда опыт человеческих отношений. И в доме-музее прекрасно понимают, что этот опыт может быть востребован не только в масштабах крымского городка. «Мы видим свою задачу в том, чтобы вывести дом Волошина по культурной значимости из разряда провинциальных музеев на европейский уровень. В этом году с зарубежными гостями мы обсуждали на научной конференции такие вопросы, как роль и место личности в культуре, толерантность в современном мире. Говорили о том, насколько в современном мире нужна толерантность, которая была так свойственна Волошину, и как повлияла бы на окружающих людей волошинская примиряющая позиция, если бы он жил сегодня», — говорит Наталья Мирошниченко.
На первый взгляд такого рода конференции вряд ли могут впрямую повлиять на обстановку в мире. Однако дом Волошина во времена, когда его хозяин был жив, как раз и отличался тем, что здесь рождались идеи, которые уже в другом месте и в другое время воплощались в жизнь. «Здесь начиналась советская авиация, здесь берут свое начало многие научные открытия, которые потом проверялись в Москве в лабораторных условиях», — говорит директор дома-музея. Так что Андрей Белый, несмотря на свою любовь к гиперболам, говоря о волошинском доме как европейском культурном центре, вовсе не преувеличивал. Осталось эту европейскую роль ему вернуть.
Возможно ли это? В Коктебеле вообще многое возможно. Когда в позапрошлом году «Эксперт» писал о том, что Коктебелю вполне по силам стать одним из украинских центров международного туризма, в городке не было даже стационарной канализации. Сегодня половина поселка уже пользуется этими благами цивилизации, а вторая половина получит их в течение года. Поселок газифицирован. За прошедший год построили несколько новых гостиниц, дельфинарий и аквапарк «Коктебель», занявший территорию в четыре гектара (на этой территории состоялись два концерта нынешнего «Джаз Коктебеля»). Но и это только начало. В городке построят новый автовокзал, объездную дорогу, гостиничный городок. Коктебелем заинтересовались системные инвесторы, инвестиционные предложения которых превышают размеры годового поселкового бюджета в несколько тысяч раз. На стадии утверждения находится генеральный план поселка. Ну и под конец самое неожиданное — на этом джазовом фестивале мэру Коктебеля Алексею Булыге вручили удостоверение члена философского общества Российской академии наук. Оказалось, что это общество уже несколько лет проводит программу «Ренессанс духа», в рамках которой изучается Коктебель как уникальный культурный феномен мирового масштаба, и что мэр Коктебеля, филолог по образованию, в изучении этого феномена активно участвует.
Много лет тому назад в Москве я слышал от тамошних поклонниц антропософии, которой, как известно, увлекался Волошин, что он обладал некими магическими тайнами — мол, недаром после его смерти один из прибрежных коктебельских холмов принял форму профиля поэта. Легенда эта или нет, но нынешнее развитие Коктебеля, помимо волошинского покровительства, имеет и вполне прозаическую основу — у местных властей и у правительства Крыма есть четкое представление о том, как должен развиваться поселок. Зампредседателя совета министров АР Крым Татьяна Умрихина, отвечая на вопрос корреспондента «Эксперта», какое место занимает Коктебель в планах развития Крыма, сказала: «Наша задача — возродить то культурологическое пространство, которое здесь существовало. И мы очень хорошо относимся к фестивалю ”Джаз Коктебель” по той причине, что он эту функцию выполняет».
автор: Сергей Семенов
Фото: Александр Кадников
источник: expert.ru
